Ночь перед дуэлью дана человеку для приведения дел в порядок и молитвы. В жизни Висенте это была не первая и, возможно, не последняя такая ночь.
Окончив разговор с Господом с первыми рассветными лучами, Висенте, дождавшись своего секунданта, собранный и спокойный, отправился к оговоренному месту. Сезар же, как всегда, по дороге изволил шутить, смеяться и интересоваться какой пышности похороны устроить испанцу.
Дуэльные пистолеты отличны от обычных, они тяжелее и проще. Разумеется, абсолютно одинаковы.
Десять шагов от барьера, разворот, выдох и выстрел.
Прицел не сбит и пуля вошла точно туда, куда намеревался попасть Висенте. Алая роза расцвела, распустилась роскошными лепестками. Алое на белом - красиво.
Через мгновение точно такая же расцвела и на предплечье испанца.
После слов секунданта, обозначающих финал дуэли, Висенте пошел навстречу Александру.
Молодой человек заговорил - прямо и искренне, испанец ответил улыбкой и легким поклоном.
-Я принимаю Ваши извинения, господин Кавендиш, - протягивая левую руку для рукопожатия. Правая для этих целей не годилась в силу того, что кровь капала с пальцев. - Прекрасное нынче утро, не находите?

К неплохому стрелку, коим Александр несомненно являлся, понимание того куда придется выстрел приходит раньше, чем пуля попадает в цель. Есть очень короткое и одновременно бесконечное мгновение, между этим пониманием и спуском курка, в которое нельзя ничего изменить.
Снова улыбнувшись, Висенте ответил:
-Потому, что не хотел убивать Вас, господин Кавендиш. Полагаю, - он кивком указал на собственное плечо, - как и Вы.
Для неплохого стрелка вогнать пулю с десяти шагов в любую часть человеческого тела так же легко, как вложить ее туда пальцами. Вот этими самыми, которые сейчас сжимают его ладонь.
Неспешно разомкнув рукопожатие, испанец перевел взгляд на левое предплечье Александра и слегка нахмурился. Судя по отсутствию характерного отверстия на рукаве формы, молодой человек не отделался так легко и пуля осталась в теле.
Чуть помедлив, Висенте предложил:
-Если пожелаете, я мог бы извлечь пулю и зашить рану, - снова глядя в глаза. - Смею Вас заверить, что мои познания в медицине значительно обширнее, чем у местного лекаря, да и хирургической практики, вероятно, больше.

Фразу про царапину Висенте слышал от разных людей и некоторые из них умирали с ней на устах. Один из офицеров, явившийся в госпиталь с требухой, вываливающейся из распоротого живота, с порога весело сообщил, что "его, господа, тут несколько оцарапало".
Здесь, разумеется, ни о чем подобном речи не шло, но рану осмотреть было необходимо. Если пуля задела кость, это было чревато осложнениями. Да и свою было бы тоже неплохо обработать и зашить, чтобы не кропить кровью местные луга.
-Это как раз таки прекрасно, - откликнулся Висенте, услышав про то, что Александру не довелось побывать у местного лекаря. Пиявки тоже божьи создания, несомненно, но лепить их куда попало и по любому поводу? И кровопускания, бесконечные кровопускания. Интересно, а кровопотерю при ранении - тоже кровопусканиями будет лечить?
Молодой человек к предложению отнесся недоверчиво и настороженно, что Висенте было более чем понятно. Он с вниманием выслушал слова, которые были к нему обращены, кивнул и предложил выбрать местом этой самой практики несколько более подобающее место.
Опушка, конечно, очаровательна в рассветных лучах, но не слишком подходит для операций.
***
Покои, отведенные графу для проживания в дворцовом комплексе, также нельзя было назвать идеальной операционной, но несколько более подходящей. Предложив Александру располагаться, Висенте извинился, сообщив что вынужден ненадолго его оставить, дабы подготовить необходимое.
В это необходимое входила и собственная рука, которая теперь начинала болеть. Как обычно и бывает при подобных ранениях, сначала боли нет, только дискомфорт и непривычная неловкость. Зато потом боль приходит с очень чувствительными извинениями за задержку.
Наскоро перевязав собственную рану и сменив рубашку, Висенте взял нужные инструменты и вернулся.
-Господин Кавендиш, будьте так любезны, снимите камзол и рубашку, - негромко и спокойно попросил испанец, пока раскладывая на столике ланцеты, нити и, несколько контрастирующие с ними стакан и фляжку.

Откупорив фляжку и наполнив из нее прозрачной жидкостью стакан, Висенте бросил туда ланцет и нити. После чего подвернул рукава и тщательно протер руки содержимым этой же фляжки. Дезинфекция в подобных делах первейшее дело. Затем, пока Александр избавлялся от окровавленных камзола и рубашки, Висенте готовил раствор для промывки раны.
Увы, так как собственные покои были далеко не операционной, то в качестве лотка для раствора служила чаша для пунша.
Когда молодой человек подошел к нему с вопросом, Висенте пододвинул к столу с инструментами стул и жестом предложил Александру садиться.
-Устраивайтесь удобнее и кладите сюда, - он расстелил на краю стола чистое полотенце, - поврежденную конечность. И, прежде чем я начну, позвольте мне вопрос. Как вы переносите боль, господин Кавендиш? - несколько обеспокоенно. - Процесс изъятия пули весьма неприятен.

-Полчаса назад вы не были моим пациентом, господин Кавендиш, - очень серьезно откликнулся Висенте, опуская чистую салфетку в чашу для пунша. - А долг врача - облегчать страдания, а не множить их. Я приступаю.
Тщательно промыв рану раствором, Висенте  бережно прощупал предплечье Александра. Рана выглядела неплохо, но начинал формироваться отек тканей, так что следовало поторопиться. Неприятным открытием стало то, что пуля вошла и застряла глубоко. Если бы еще немного - то могла бы пройти навылет, но увы.
Идея расширять рану чтобы добраться до пули и извлечь пинцетом Висенте не нравилась. Слишком глубокой и обширной стала бы область вмешательства.
-Пуля залегает глубоко, - тихо и спокойно заговорил испанец, - хорошо прощупывается под кожей с внутренней стороны предплечья. Я сделаю небольшой разрез вот здесь, - он аккуратно провел салфеткой, смоченной спирте, в месте предполагаемого разреза, - так значительно проще будет до нее добраться. Но ощущения будут не из лучших.
Достав ланцет и посмотрев на пациента - держится хорошо, не сереет, не бледнеет, быстро и точно сделал разрез. Разошлись края раны, хлынула кровь, но самое главное - стал виден тусклый серый металл. Выхватив пинцет из стакана, испанец подцепил и вытащил пулю.
Быстро промыв и пережав рану пальцами, обернутыми в салфетку, Висенте бросил пулю и пинцет на стол.
-Основной этап позади. Сейчас немного уймется кровь и буду шить. Вы прекрасно держитесь, господин Кавендиш.

-Я был на той войне, оперировал в госпитале, - просто откликнулся Висенте, продолжая зажимать место разреза. Кровь унималась хорошо, так что он отнял салфетку и еще раз осмотрел поврежденную конечность. Долил воды и спирта в чашу для пунша, снова промыл и обработал.
Цвет покровов в норме, раны чистые. Можно шить.
Удивительно, что даже сейчас Александр, стойко переносивший все хирургические манипуляции, не забывал о деле. Иной бы на его месте ругался, шипел, поминал чертей или вовсе хлопнулся в обморок. Вдевая нить в иглу, испанец кивнул.
-Да, я знаком с виконтом Монторро. Сейчас снова придется потерпеть, господин Кавендиш.
С этими словами Висенте свел края раны и приступил к наложению швов. Идеально ровных и небольших. Закончив с раной от входного пулевого отверстия, он занялся швами на месте разреза. Там обошлось всего двумя.
Правая рука была предательски неловкой, боль пульсировала в предплечье, так что действовать приходилось в основном левой.
Промокнув салфеткой зашитые раны, Висенте оглядел свое творчество. Прекрасно.
-Швы готовы. Сейчас перевяжу и на этом закончим, - улыбнувшись Александру.
Занимаясь перевязкой, испанец рассказывал, так же ровно и мерно, что необходимо в ближайшие дни следить за раной и ограничить подвижность пострадавшей руки. Ранение должно хорошо заживать, но если будет покраснение вокруг, неприятный запах, повышение температуры тела, слабость и жар - необходимо срочно обратиться к нему.
-А если все пойдет хорошо, то через две недели снимем швы. 

Александр переносил всю процедуру со стоицизмом, доселе невиданным Висенте. Не то что не стонал и не ругался, но даже не прекращал расспросов о деле и не терял нить мысли. Поразительно.
-Отчего Вы решили, господин Кавендиш, что я работаю с виконтом Монторро? - несколько устало поинтересовался Висенте, заканчивая перевязку и протирая руки салфеткой. - Готово. Должен заметить, у вас феноменально высокий болевой порог, впервые вижу подобное.
Испанец опустился на соседний стул, бросив на стол скомканную салфетку.
-Я так понимаю, Вы не оставили идеи о том, что я есть шпион Десяти и намерены уличить меня в этом? - все так же спокойно. Он провел ладонями по глазам, встряхнул кистями рук. Поморщился, когда правую прошило болью от резкого движения. - Так вот нет. Я не шпион Десяти, мой отец не англичанин, Сезар мне не любовник... что там еще было?

-Знали? - приподнял бровь Висенте. - Что же в таком случае двигало вами, когда Вы изволили высказаться в том прекрасном гроте столь нелицеприятно?
Рана в плече все отчетливее давала о себе знать. Сейчас необходимо будет заняться ей, промыть, зашить и перевязать. Висенте бросил взгляд на собственное плечо и с неудовольствием обнаружил там заново расцветающее кровавое пятно.
-Что касается медицины - я не назвал бы ее работой. Скорее, одним из увлечений, - переведя взгляд на Алексндра, улыбнулся ему в ответ. - Я буду рад побеседовать с Вами еще, господин Кавендиш, вы представляетесь мне очень интересным человеком. Но, с Вашего позволения, позднее.